Стоптанный автобус мчит из индийского Джайпура в Аджмер. Компашка у нас тут лучше не придумаешь. В какой-то момент брюхатая баба, дед с двумя стаканами масалы-чая и пара бомжей застревают в автобусном проходе просто из-за того, что им вдруг всем вместе понадобилось протиснуться в разные стороны. Если и существует мировой коллапс — то это была его репетиция.

Выгрузились в Пушкаре. Пушкар — город очень красивый. На все 360 градусов Индия как на картинках. Такая, какой обычно рисуется в наших головах. Без какой-либо примеси.

5 долларов за круглую комнату недалеко от автовокзала. Напротив раскинулся цыганский табор.

Так и сказали: «Мы цыгане! У нас тут три цыганских племени. Вон с тем, что живет чуть подальше стационарного верблюда, мы воюем, туда не ходите».

Живут цыгане в полной клоаке. Ветер трепал их палатки на ветру. Под ноги желательно смотреть себе каждую секунду. Вступить во что угодно можно было запросто. Хотя молодежь, несмотря на среду обитания, одевается вполне неплохо.

— Эй, черноголовые, давайте на этом берегу договоримся, если вы мне все показываете — я вам за это чего должен? Денег?

— Не, барин, денег не надо! Купишь продуктов потом: масло, рис…

Произведя в уме нехитрую калькуляцию, я согласился.

Обвешанный цыганскими детьми, обмазанный их соплями, я исследовал табор. Показали всё, даже цыганские документы 60-летней мамаши, что пекла какие-то лепешки и приглашала к столу.

— Сыночки, родные, пробуйте.

— Не, бабка, попробуем мы не здесь.

Не хотелось взорваться посреди табора, «индиан джипси» ребята, конечно, гостеприимные, но цыгане есть цыгане. Показывали марионеточный театр, крутили обручи, предлагали купить детей и показать барона.

— Тащи сюда барона, мы с ним про санкции потолкуем.

Дальше хуже — табор (который с каждой сотней метров все уменьшался в количестве) пошел показывать мне Пушкар.

А Пушкар — это как Варанаси. То есть тут тоже жгут людей, но меньше, значительно меньше.

Первое разводилово. Цыгане посадили к каким-то чувакам на гатах у Священного озера, что рисовали точку на лбу и читали какие-то мантры, посыпая цветами. Я сначала не вкурил происходящее. В конце этот Харекришна изрек:

— Давай мне, брат, 1000 рупий.

— С хера ли, братишка? Я тебе даже сотни не дам за то, что ты меня тут сахаром да какой-то дрянью обмазал. И Говинда ваша обойдется без моего косаря.

— Нет, все дают по 1000. И англичане, и датчане, и японцы.

— Эти могут давать сколько угодно. Куда тут цветы выкидывать? Я пошел.

Им что, реально кто-то по тысяче дает?

Помню, раньше мне как-то неудобно было вот так поступать с людьми, но когда так конкретно на религии зарабатывают — меня перетряхивает. Так что я свою вежливость засунул им в Donation Box. Выкинул цветы в Гангу, или что там у них в Пушкаре течет, забрал Наташку, обулся, в первой же подворотне смыл точку со лба.

Цыгане явно зауважали, увидев, как мастерски я обошел первый подложенный ими развод. Предлагали войти в их цыганскую мафию, мотивируя тем, что я в тысяче своих перстней и хаерстайлом и так выгляжу как цыганская мафия.

Привели к какому-то бабаджи, живущему напротив крематория и слушающему транзистор. Этот крутой. Цитировал Сомерсета Моэма, Гессе, что-то втирал про Достоевского и Распутина.

Я уточнял — он сам-то до Достоевского родился или после. У этих святых хер возраст разберешь.

Показывали еще одного Холимена. Жидковат. Увидев меня, он подобрал полы своей оранжевой мантии и с диким ором влез на баньян.

Цыгане шумною толпой неслись по пушкарским улицам, продолжая свою speedy-экскурсию.

— Я смотрю, ты здесь всех знаешь, — обращаюсь я к главному, Джиту.

— Это меня тут все знают! — ответил он.

Цыгане притормозили у бакалейной лавки.

— Давай, барин, продуктов нам покупать. Час расплаты, чек-аут и все такое.

В этот день цыгане возжелали две канистры растительного масла, три мешка муки, чаю, полпуда соли… Краем глаза я заметил, что бакалейщик выводил на бумажке уже четырехзначную сумму.

Мне был представлен счет на 7000 рупий (7000 рублей по нынешнему курсу). Барин счет опротестовал.

— Вы тут чего, ромалы, на весь табор продуктов-то купили? Не-е, я сам на эти деньги недели две питаться могу. Держи пятьсот рупий, и ступайте себе.

Цыгане и тому были рады. Прощались как старые друзья. Хорошо, хоть кони мои остались целы.

На Пушкар спускалась ночь. Так как мы в горах, холодает быстро. Люди грелись у придорожных костров. Обезьяны, обитающие на гатах вокруг озера, заворачивались в свои одеяла и отходили ко сну. Уютной картиной вырисовывалось где-то это время на окраине города, среди цыганских костров. Из кузова притормозившего грузовика выползло 43 старушки. В принципе, их можно было пересчитать вместо барашков на ночь.