Эта история обо мне и моем дедушке. О столкновении поколений. О трагичных отношениях между ними. О понимании и непонимании. О любви и эгоизме. И о памяти, именно она помогает человеку понять себя и стать лучше

В конце 2012 года я переехал к своему дедушке. Он уже несколько лет жил один, с каждым днем он становился все слабее и уже нуждался в помощи.

Я въехал в комнату своей бабушки — она умерла от рака на этой кровати 6 лет назад. С тех пор комната была будто законсервирована — никто туда даже не заходил.

Дедушке было 16, когда началась Вторая мировая война. Он хотел попасть на фронт, два раза они с другом сбегали из дома, но их ссаживали с поезда. Дедушка не был моряком и не воевал, поэтому мне было любопытно, отчего он сделал такую татуировку. Он сказал, что такие татуировки были очень популярны у молодежи во время войны, молодые люди гордились военными и хотели чувствовать свою причастность к ним.

Его память слабела с каждым днем — а количество лекарств увеличивалось. Я составил ему расписание.

Дедушка терял ощущение времени. Он много отдыхал, дремал, но говорил, что ему всегда не хватало времени — как будто весь день был чем-то занят. В те дни, когда он собирался варить суп, он вставал на 2 часа раньше, чтобы все успеть.

Дедушка курил более 70 лет, по его словам, врач сказал ему, что он может умереть, если сейчас бросит.

У него была глаукома и катаракта на обоих глазах — делать операцию было уже поздно, и он терял зрение с каждым днем.

Первая наша прогулка за 3 месяца. Дедушка держался за мою руку и смог пройти только вокруг дома. Несмотря на его слабость, мы отлично проводили время и общались намного больше, чем раньше.

88-й день рождения. Дедушка не разрешил нам праздновать в большой комнате — и мы сидели всей семьей в очень тесной кухне. Было полное отсутствие ощущения праздника.

Ритуал бритья занимал у него не менее получаса, когда я попробовал ею побриться, оказалось, что это очень болезненная процедура.

Несколько дней спустя я снова уговорил его сходить на улицу. Но прогулка длилась всего 5 минут, у него уже совсем не было сил. Больше дедушка на улицу не выходил.

На столе дедушки все лежало на нужном месте. Мне было строжайше запрещено что-либо перемещать или убирать.

Дедушка мало говорит, почти не двигается. Линия связи между ним и миром становится все тоньше и тоньше с каждым днем. Сложнее всего становится продолжать воспринимать его как личность. Он дремлет в кресле — ты сидишь у себя в комнате за ноутбуком и занимаешься своими делами.

Дедушка умер 1 мая. Я могу лишь надеяться, что в свои последние дни он чувствовал, что он не один.